Журнал «Архитектура и строительство» (ООО «Издательский Дом Сорокиной», Омск)
Перепечатка — с письменного разрешения редакции
Смена советского официального стиля в 1932 году была и остается камнем преткновения для всех советских и постсоветских исследований советской архитектурной истории. Объяснить внезапную гибель новой архитектуры и ее замещение сталинской неоклассикой путем естественной эволюции трудно.

В целом, сталинский ампир 1932 - 1954 годов был составной частью общеевропейской волны неоклассицизма, выражал ту же культурную тенденцию. Однако общественное мнение СССР конца двадцатых - начала тридцатых годов само по себе не склонялось к неоклассике.

Наоборот, как профессиональные архитектурные критики, так и «представители рабочей общественности», оценивали проекты «эклектиков» однозначно отрицательно, как «идеологически чуждые». Положительной критики и отзывов на проекты «в стилях» в это время не было, только более или менее злобные - вплоть до 28 февраля 1932 года, когда после распределения премий на конкурсе Дворца Советов все как по волшебству переменилось согласно постановлению Совета строительства Дворца Советов, предписавшему пользоваться «как новыми, так и лучшими приемами классической архитектуры».

Тут впору вспомнить, что 1932-й год, после первых волн коллективизации и индустриализации, стал окончанием в формировании нового социально-экономического строя, ревущие 20-е кончились. Империя возрождалась в новом качестве. И тоталитарному режиму творческие поиски были не к месту. Идейное и моральное цементирование общества требовало ясных и внятных образов. И в данном случае ретроспективность обладала авторитетом привычного... В искусстве привлекала конкретность символов, несущих однозначно выраженное идеологическое и этическое содержание. Все символизи ровало мощную и победную поступь строителей коммунизма, а роскошь отделки зданий – приближающиеся райские кущи на земле, даже несмотря на их диссонанс с революционным лозунгом о «войне с дворцами» и боевых духом «революционного пролетариата».

«Усиление роли идейно-художественных проблем архитектуры» - это термин партийной художественной критики начала тридцатых годов. Он означал, что новый сталинский классический стиль идеологически правильнее и красивее, чем отвергнутый конструктивизм.

Во многом архитектурные приоритеты определялись руководством страны и лично И.Сталиным, образовательно и мировоззренчески не воспринимавшими творческие искания конструктивистов.

В значительной степени ситуация в Советском Союзе подтверждалась аналогичными процессами в родственной тоталитарной деспотии Третьего рейха. В отечественной литературе подобные параллели не приветствуются. Однако в западном архитектуроведении стали стереотипом аналогии, проводимые между советской архитектурой и архитектурой фашистской Германии. Стиль Шпеера эволюционировал в том же направлении, что и сталинский неоклассицизм. Проект перестройки Берлина архитектурно, градостроительно и функционально очень напоминает план реконструкции Москвы середины тридцатых. Сам Шпеер, оказавшись в Киеве в 1942 году был в полном восхищении от здания Совмина УССР И.Фомина и даже собирался пригласить его автора на работу в Германию.

В Германии архитектура также контролировалась лично А.Гитлером, ярост ным поклонником классической архитектуры. Как отмечают биографы фюрера, формирование его личности прошло под влиянием классических образцов венской архитектуры, ничего другого он не воспринял в силу своего узкого кругозора и моральной ограниченности.

Впрочем, нацистская архитектура, наиболее близкая по природе к сталинской, тут все-таки не совсем аналог. Гитлер пошел другим путем. Он выбрал одно нравящееся ему направление, выбрал подходящих архитекторов, только среди них распределял государственные заказы и государственные средства. Остальных оставил в покое. Ввел цензуру, которая распространялась на всю прессу и государственное строительство, но не на частные заказы. Немецкие архитекторы не прошли такой жуткой психологической ломки, как советские. Поэтому после войны нормальная профессиональная и художественная жизнь в Западной Германии восстановилась практически сразу.

Сама по себе сталинская архитектура разделяется на два периода: довоенный и послевоенный. После войны градостроительство возобновляется. Новые здания возводят с учетом предыдущего опыта, когда утвердился новый стиль.

Послевоенное направление в архитектуре ясно отражает настроение общества-победителя: небывалый духовный подъем, гордость за страну, укрепление позиций армии. Ситуация сходна с эйфорией после войны с Наполеоном в 1812 году, когда на смену классицизму пришел ампир. Тогда легкие, изящные, классические формы зданий намеренно утяжеляли с целью подчеркнуть мощь государства. В декоре появились детали, символизирующие военную силу: лавровые венки, мечи, щиты, шлемы, кони, эмблемы и т. д. Архитектура той эпохи несла в себе идейное содержание - прославлять государство и армию-победительницу. То же самое происходит и после 1945 года.

Завоевавшая прочные позиции сталинская неоклассика все больше утверждается, обогащаясь чертами, свойственными стилю ампир. Если до войны главной задачей было создать парадные магистрали, украшенные нарядными зданиями (как театральный фон, декорации для массовых демонстраций, всенародных гуляний), то нынешняя цель - увековечить подвиг народа и могущество Советской Армии. Неоклассицизм с новым образным оформлением становится еще более статичным, монументальным, незыблемым, торжественным.

Большие здания, занимающие значительную территорию, дробятся на уступы, башенки, становятся разноэтажными, облегчая тем самым свой внешний громоздкий облик. Фасады насыщаются башенными надстройками (не имеющими функционального значения), скульптурами, круглыми живописными плафонами, обелисками, аттиками из пятиконечных звезд, вазами в виде снопов пшеницы, объемными вазами и «еловыми шишками».

Большое значение придают жилищной застройке вдоль магистралей, причем по индивидуальным проектам. В Омске началась застройка улиц Маркса, Герцена. Особенный, уникальный архитектурный комплекс, выполненный практически в едином стиле, сложился на улице Б.Хмельницкого, на отрезке от улицы Масленникова до ул. Кирова.

Послевоенному сталинскому неоклассицизму свойственно использование элементов декора эпохи Ренессанса. Некоторые дома имеют огромные, сильно вытянутые по вертикали арочные пролеты, расчлененные внутри лоджиями с тонкими колоннами. Все это образует типичную для палаццо композицию.

Помпезность фасадов порой проецировалась авторами во внутренний интерьер. Квартиры усложнялись парадными анфиладами, что непомерно увеличивало площадь жилых помещений, и эркерами.

Чрезмерное украшение архитектуры архитектурой послужило сигналом к тому, что стиль неоклассицизма и его многочисленные варианты начали сдавать свои позиции. Для сталинской архитектуры послевоенного периода характерен поворот к консерватизму, академизму, статичности и незыблемости. Наступило время самолюбования и тяготения к повтору наиболее удачных форм. Поиск нового окончательно прекратился. Теперь архитектура жаждала одного - почивать на лаврах и наслаждаться вечным покоем. В обстановке, когда в “большом стиле” было достигнуто невероятно много, начала назревать проблема, на которую раньше закрывали глаза.

В погоне за штучными изделиями праздничной и триумфальной архитектуры совсем забыли о простом человеке, которому нередко негде было жить.

Строительство нарядных домов требовало не только огромных материальных затрат, но и времени. Сменивший Сталина Н. Хрущев начал борьбу с архитектурными излишествами. Уже с 1954 года правительство принимает ряд постановлений и решений о смене архитектурной направленности. После нескольких лет переходных форм в 1959 году появился запрет на строительство нетиповых зданий без специального разрешения Госстроя СССР. Наступил период индустриального жилья.

Д. Хмельницкий, А. Завадский{jcomments on}